Театральный институт: абитуриенты глазами педагогов

Вениамин Фильштинский: Если бы меня спросили, существует ли модель гармоничного творческого взаимодействия режиссера и актера, момент идеального их содружства, я бы ответил: «Это набор».

Набор нового курса — замечательное дело, замечательный процесс, которому нет аналогов в реальной театральной практике, К сожалению, режиссеры и актеры редко бывают в таком единодушии, в таком обоюдном одновременном желании сделать что-то хорошо, в таком тесном и напряженном творческом контакте, как набирающий педагог и абитуриент. Сам процесс этот похож на работу режиссера с актером. Так же первый дает задание, так же второй стремится его выполнить, Но тут какая-то особая истовая возникает связь, особое взаимопонимание, особое напряжение интуиции с той и другой стороны. Тут не задают лишних вопросов и тут не объясняют слишком долго того, что должно быть понято с полуслова. Абитуриент стеснен своим зависимым положением. А педагогу некогда, ему не до слов. Его интуиция напряжена в стремлении выявить потенциал абитуриента.

Стараются мастера, ведущие прием, с огромной самоотдачей действуют абитуриенты. Казалось бы, такой творческий процесс должен давать очень сильный результат… Кстати, мастер работает не один. Он окружен замечательными советниками, соратниками по будущему классу. Тут и педагоги актерского мастерства, и преподаватели сопутствующих дисциплин: хореографы, речевики, специалисты по музыкальному воспитанию, тут и студенты — режиссеры старших курсов, и выпускники — они тоже помогают… Казалось бы, такое творческое содружество тоже должно сработать на стопроцентный результат… Увы, ошибки, тем не менее, случаются…Что это означает? Что нет объективных законов набора? Может быть… Например, бросается в глаза разноголосица ощущений у разных мастеров… У тебя человек «слетает», а к другому мастеру поступает. Ну, ладно, если он «слетает» с третьего тура, это еще можно понять. Но со второго тура, даже с первого кто-то «слетает» и легко поступает тут же к другому мастеру! Более того, есть случаи, когда абитуриент не проходит в одной мастерской даже отборочную консультацию, т. е. как бы наглядно профнепригоден, но к другому мастеру, тем не менее, попадает…
Или другие странности. Берешь человека после месячных труднейших для него творческих испытаний, а он уходит из института даже не приступив к учебе. Другой начинает вроде бы неплохо учиться, но через две недели уходит в какой-то там рок-ансамбль. Еще вспоминаю… Молодой человек поступил с блеском, причем сам написал так о своем поступлении: «Я мобилизовал все силы, все возможности, я должен был выиграть, должен был доказать, что способен быть актером, я сделал все, что мог. Я цеплялся зубами за каждое задание, ловил каждое замечание и вот — поступил! И теперь я постараюсь оправдать доверие!». И вот этот парень уже в середине первого семестра начал прогуливать, пить… Что это значит? Ведь выбираешь одного из ста. Я сейчас уже не говорю про ошибки, которые обнаруживаются значительно позже… Девушку взяли безоговорочно, с восторгами, а кончила институт — стала продавщицей. Молодой человек учился на актера, а стал заведующим автобазой. Означает ли все вышесказанное, что набор — лотерея? У одной абитуриентки было сходное ощущение. Ольга Р.: «Когда я пришла на отборочный тур, мне не было страшно, и я почти не волновалась. Было очень весело и интересно. Мне казалось, что я не поступаю в институт, а играю в какую-то игру. Например, в кегли. Я — кегля, все абитуриенты — кегли, а все преподаватели — шары. Стою я однажды в коридоре, катится на меня большой шар. Я спрашиваю соседнюю кеглю: «Это кто? А она мне говорит: «Это Галендеев». Я увернулась, а соседку сбили». Значит, игра? Лотерея? Нет, конечно! Ведь если мы даже ошибаемся в пяти случаях из ста, то в остальных девяносто пяти выигрываем. Но чего же нам стоят эти девяносто пять процентов?! И поэтому так хочется в этом полуинтуитивном процессе приема в театральную школу найти закономерности, логику. Чтобы в следующий раз ошибаться меньше.

Popularity: 1%