УЧЕНИЕ О ДЕГУМАНИЗАЦИИ ИСКУССТВА

Предыдущая статья

В учении Ортеги-и-Гассета содержится серьезная попытка поставить вопрос о взаимодействии человека с миром, при котором мир предстал бы не как объект познавательной деятельности, а как составная часть бытия человека. Этот мир включает в себя и мир природный, и мир социокультурный, и мир межличностных и межиндивидуальных отношений. С этих позиций написан им ряд работ, в том числе и «Дегуманизация искусства» (1925), в которой раскрываются его эстетические воззрения как система идей о мире и человеке. Эстетическая задача осмысления современного искусства разрешается через изучение ее социологического феномена. Следует уточнить, что «Дегуманизация искусства» представляет собой скорее трактат по социологии, нежели эстетическую теорию в собственном смысле слова. Изложенная здесь концепция имела точки соприкосновения с авангардистскими поисками начала века и оказала известное влияние на творчество ряда испанских писателей и художников. Стоит сказать, что сам Ортега не являлся большим поклонником авангардизма и уж никак не был выразителем воззрений эстетствующей богемы.

К основным идеям «Дегуманизации искусства» подводит нас статья «Время, расстояние и форма в искусстве Пруста», написанная в связи со смертью великого французского романиста. Подобно художникам-импрессионистам, доказывает здесь Ортега, для Пруста важны были не сами предметы и темы, а «зыбкое радужное марево»,окутывающее их,— «не вещи, которые вспоминаются, а воспоминания о вещах». «Вместо того чтобы реставрировать утраченное время, он довольствуется созерцанием его обломков» «жанр Memoires у Пруста обретает достоинство чистого метода». «Пруст был вынужден подходить к вещам ненормально близко, проектируя метод своеобразной поэтической гистологии. На что больше всего походят его произведения, так это анатомические трактаты…». Именно это стремление к дереализации действительности и к дегуманизации искусства делает Пруста, о оценке Ортеги, романистом-первооткрывателем, изобретения которого в литературе относятся к самым основополагающим параметрам литературного объекта и имеют капитальный характер: «Пруста не интересуют ни руки, ни вообще телесность, а только фауна и флора внутреннего мира. Он утверждает новые расстояния по отношению к человеческим чувствам, ломая сложившуюся традицию монументального изображения» [4, 180].

В начальном тезисе о непопулярности нового искусства автор сразу разделяет понятия непопулярно и не народно. Утверждение, что всякое новое искусство непопулярно, поскольку в этом суть и предназначения нового искусства, а значит каждый стиль обречен на этап карантина, заставляет Ортегу вспомнить, как вышел на авансцену европейской культуры XIX века романтизм. Скандально преодолевавший непризнание староверов, «закостеневших в архаических старорежимных формах поэзии», романтизм, «первородное дитя демократии», был обожаем толпой. Современное искусство, напротив, встречает враждебно настроенную толпу. Оно по своей сути не народно, и даже антинародно.

Следующая статья

СТАНОВЛЕНИЕ ФИЛОСОФСКИХ ВЗГЛЯДОВ ХОСЕ ОРТЕГИ ГАССЕТА – Учение о дегуманизации искусства Хосе Ортеги Гассета (3 часть)

Предыдущая статья

Идея разделения человечества не на общественные классы, а на два типа людей: элиту (духовную аристократию) и массу уже звучала в более ранней его статье «Дегуманизация искусства». На место классового структурирования общества, по мнению Ортеги должна прийти социокультурная, осуществляемая на основе культурного, эстетического критерия: отношения к авангардистски-модернистскому искусству. Способностью восприятия «нового» искусства обладает, считает Ортега, особая категория людей, отличающихся от всех других своей восприимчивостью к художественным достоинствам подлинно «современного» произведения. Таким образом, согласно Ортеге, пространство «нового искусства» создается как «особая («высшая») область реальности, доступная лишь избранным художественным натурам, утверждающим в процессе наслаждения произведением искусства и свою «особливость», и свое единство друг с другом – единство элиты» [3, 244]. Человек «массы» посредствен, скучен и желает оставаться таким, какой он есть, быть «таким, как все». Наличие огромного числа таких людей характерно для 20 в. Благодаря либеральной демократии и техническому прогрессу стал возможен высокий уровень жизни, который льстил самолюбию тех, кто пользовался его выгодами и не думал ни об ограниченности своего существования, ни об окружающем огромном мире. «Человек –масса» выходит на первый план, навязывая свои стремления и вкусы, утверждая свое «право не быть правым». В работе «Восстании масс» Ортега предупреждает об опасности отношений «человека-массы» с государством, говоря о роднящей их анонимности и стремлении к подавлению «творческого меньшинства». Для Ортеги-и-Гассета – это путь к возникновению фашизма. Работа заканчивается требованием, чтобы власть была передана меньшинству духовной элите. Он также предлагает, чтобы Западная Европа объединилась и вновь стала оказывать влияние на ход событий в мире.

Ортега не был философом «не от мира сего», два тома собрания его сочинений представляют собой политическую публицистику. Некоторые его статьи имели необычайно широкий резонанс: например, статьи против военной диктатуры и монархии в 1929-1930 годах. Когда начался франкистский мятеж, Ортега, несмотря на антипатию к тогдашнему правительству, высказался в защиту законной власти, но затем, увидев воочию правый и левый террор в стране, он уехал из Испании. В 1945-м Ортега возвращается на родину. В 1948 году вместе со своим учеником, Хулианом Мариасом,Ортега основывает в Мадриде Институт гуманитарных наук. Официальной концепции испанского «единства» («hispanidad») Ортега противопоставляет в годы франкизма свою теорию «радикального одиночества». В 1950-е годы учение Ортеги пользовалось колоссальным авторитетом у читающей молодежи, его книги были чуть ли не единственным источником философского инакомыслия, свободной мысли как таковой.

Следующая статья

СТАНОВЛЕНИЕ ФИЛОСОФСКИХ ВЗГЛЯДОВ ХОСЕ ОРТЕГИ ГАССЕТА — Учение о дегуманизации искусства Хосе Ортеги Гассета (2 часть)

Предыдущая статья

Хосе Ортега-и-Гассет родился в 1883г. в семье потомственных испанских интеллигентов. Его отец, Хосе Ортега Мунилья, — директор газеты «Беспристрасный», основателем которой был дед Ортеги по материнской линии. Рождение в семье, где вопросы литературы, журналистики, политики обсуждались повседневно, конечно, сыграло свою роль в формировании воззрений будущего философа. Сам он говорил, что родился под печатным станком, а общение с родственниками — депутатами, министрами — подготовило его к естественному включению в мир политики. В 8 лет родители отдали его с братом в иезуитский колледж (в Мирафлорес-дель-Пало, под Малагой). В 15 лет Ортега поступил в университет, и в 1904 году окончил его получив докторскую степень. В 1905 году Ортега отправляется в Германию, где продолжает обучение в университетах Берлина, Лейпцига и Марбурга.

Не единственный в нашем веке, но яркий парадокс в истории буржуазной идеологии: теория «массового общества» и «массовой культуры» создавалась поначалу теми идеологами, которым и то и другое претило, у которых и то и другое вызывало нескрываемое раздражение, комплекс страха перед массами, народом. По этому поводу была скорбь и печаль ввиду «неизбежного» заката подлинной, высокой культуры. И тем не менее идеи этих прогнозистов были, как теперь говорят, легко интегрированы в буржуазное сознание современности, послужили для него как бы заблаговременной подсказкой на завтра.

Возвратившись в Испанию, Ортега сразу же энергично включился в общественную и интеллектуальную жизнь испанского общества.

На рубеже веков Испания переживала один из трагических моментов своей истории. Поражение в испанско-американской войне 1898г. стало переломным в развитии страны и породило, так называемое «поколение 98г» – многочисленную группу интеллигенции, видевших свою задачу в осмыслении исторической судьбы Испании и возрождении ее могущества. Униженная поражением, утратившая свои колонии, страна с блестящим прошлым и высокой культурой все больше становилась европейской провинцией. «У меня болит Испания» — эта фраза Мигеля Унамуно стала программной для «поколения 98 года». Поиски национальной сущности и общности во многом были связаны с образом Дон Кихота как символом испанской культуры, определяющим свой исторический путь, отличный от Европы.

Философские воззрения Ортеги заметно отличались от «поколения 98 года». Будучи человеком, знавшим и высоко ценившим европейскую философию, он стремился приобщить к ней испанскую мысль. Будущее Испании Ортега связывал с общеевропейской жизнью, с взаимодействием государств и обмене культурными и научными ценностями. Проблему испанского общества начала 20 века Ортега видел в существовании «двух Испаний, живущих вместе, но совершенно чуждых друг другу». Официальная Испания, которая продолжает цепляться за отжившие ценности, и другая Испания, «жизненная», стремящаяся к чему-то новому, еще не очень сильная, но искренняя и честная. Власти – монархию и церковь – Ортега считал главными виновниками разделения общества, так как они «упорно признавали свои судьбы истинно национальными», оставляя в небрежении интересы народа в целом.

Различие в понимании путей национального развития не препятствовало совместному выступлению представителей испанской интеллигенции за прогрессивные преобразования в стране. В 20-30-е годы в Испании шла борьба за свержение монархии и установлении республики.

Какое-то время Ортега симпатизировал социализму, видел в нем общественную силу, способную провести необходимые реформы. В социализме II Интернационала Ортегу привлекали стремление к социальной справедливости, почтительное отношение к науке, достаточно высокая культура вождей рабочего движения — в Пабло Иглесиасе он видел образец гражданских добродетелей, единственного национального лидера, ведущего борьбу не за власть как таковую, а во имя высоких общественных идеалов. Марксизм Ортега, впрочем, не принимал, полагая, что догматическое учение о классовой борьбе мешает национальной консолидации. Он был хорошо знаком с трудами Лассаля и Бернштейна, но главным источником для него оставался «этический социализм» неокантианцев.

Будучи сторонником республики как идеала, Ортега не принял республику такой, какой она оказалась в реальности. Активизация масс его взволновала и отпугнула. В своей работе «Восстание масс» (La Rebeliуn de las masas, 1930) он выразил неприятие психологии массы, превращающейся в толпу. Одним из первых Ортега указал на факт возникновения «массового сознания» в европейской жизни. Под массой философ понимал не какой-либо социальный класс, а «способ быть человеком, присутствующим сегодня во всех социальных классах» [2]. Для него представитель «массового сознания» — это человек, живущий без собственного «жизненного проекта», испытывающий удовлетворение от идентичности с другими. В этой работе проявилась болезненная реакция Ортеги на возникновение массовой культуры» и «массового сознания», предполагающих отказ человека от самостоятельного осмысления мира.

Следующая статья

Учение о дегуманизации искусства Хосе Ортеги-и Гассета (1 часть)

В ХХ в. разрушение старой картины мира проявилось во всех областях культуры и науки, которые вышли на новый уровень познания. Возникает новое чувство жизни, новое чувство времени, приводящее к рождению нового качества интеллекта. Научные открытия порождают большое количество новых вопросов. Весь узел проблем эпохи, ускоряющийся темп жизни утверждает “рациональное недоверие к рациональному”. Этот принцип жизни и культурного бытия сметал любые авторитеты. Новая картина мира еще более разоружила человека, поставив его перед множеством нерациональных факторов, управляющих миром. А новая форма культурного самосознания привела к смене собственно художественного видения мира.

Не единственный в нашем веке, но яркий парадокс в истории буржуазной идеологии: теория «массового общества» и «массовой культуры» создавалась поначалу теми идеологами, которым и то и другое претило, у которых и то и другое вызывало нескрываемое раздражение, комплекс страха перед массами, народом. По этому поводу была скорбь и печаль ввиду «неизбежного» заката подлинной, высокой культуры. И тем не менее идеи этих прогнозистов были, как теперь говорят, легко интегрированы в буржуазное сознание современности, послужили для него как бы заблаговременной подсказкой на завтра.

Искусство проявляет большую активность в предкризисные. переломные исторические эпохи, когда обнажаются, становятся явными их основные противоречия, и соответственно резко возрастает поисковая активность духа, предчувствующего трагизм неизбежного разрешения этих противоречий и пытающегося отыскать какой-либо приемлемый выход.

Среди таких теоретиков-прогнозистов, «пригодившихся» для обоснования «массовой культуры», едва ли не самым крупным был испанский мыслитель Хосе Ортега-и-Гассет (1883-1955), автор знаменитого эссе «Дегуманизация искусства» (1925), которое сыграло существенную роль в философско-эстетическом обосновании искусства, часто называемого то модернистским, то авангардистским, а то тем и другим вместе. Ортега-и-Гассет, конечно, не сводил к этому свое эссе, как и другую знаменитую работу — «Восстание масс» (1930). Ортегианская культурология, рожденная неприятием буржуазного утилитаризма, буржуазной «атомизации» и нивелировки образа жизни, а заодно и неприятием натурализма в искусстве, с которым (не одним Ортегой!) отождествлялся и реализм, — культурология эта прошла, как показали специалисты, несколько фаз движения, и на каждой она воспринималась по-разному. Но мы обратимся именно к названным, наиболее известным, работам испанского культуролога, чтобы увидеть истоки и логику того понимания «массовой культуры», которое царит уже несколько десятилетий на Западе, но не с 20-х все же годов, когда ее, «массовую культуру», предсказал Ортега-и-Гассет.

В своих первых социологических работах «Дегуманизация искусства» (1925) и «Восстание масс» (1929) он утверждал, что культура и цивилизация внутренне противоположны демократии. Современный век уникален в своем отвержении понятия элитарного общества. Вместо послушного получения ценностей, моделей и целей от аристократии, «суперчеловека» «массовый человек» в настоящее время позволяет навязывать себе конформизм, терпимость и воспитанность как ведущие социальные принципы. В «Дегуманизации искусства» Ортега показывает, что современное искусство есть элитарное, недемократическое искусство. Он утверждает, что цель таких «трудных» художников, как Малларме, Стравинский, Пикассо, Джойс, Пиранделло, состоит в том, чтобы целенаправленно исключать массы из культурной жизни, которая во все времена является деятельностью элитарной.

Дегуманизация искусства и всей духовной жизни общества, в котором господствуют буржуазные отношения, осуществлялась с давних пор и до сего дня по двум стратегическим направлениям: по линии «элитарного» эстетизма и по линии рассчитанной на массы антикультуры, примитивно-стандартизованного псевдоискусства.

Одной из самых наглядных иллюстраций этому тезису служит история искусства конца XIX — начала XX вв., зафиксировавшая рождение такого своеобразного эстетического явления, как МОДЕРНИЗМ. Все без исключения виды и жанры искусства испытали на себе сильнейшее влияние стиля «модерн», за несколько десятилетий буквально сокрушившего вековые эстетические стереотипы. Анализируя это удивительное явление, испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет усмотрел его суть в дегуманизации искусства.

Следующая статья